Справка PharmaPharm
Дмитриев Виктор Александрович – Генеральный директор АРФП, автор более 50 научных работ, входит в состав Правления РСПП и является членом Подкомиссии по вопросам обращения лекарственных средств Правительственной комиссии по вопросам охраны здоровья граждан, член Совета ТПП РФ, Координационного Совета Президиума Генерального совета Партии «Единая Россия» по вопросам инновационного развития медицинской и фармацевтической промышленности.
- Виктор Александрович, спасибо, что в своём плотном графике нашли время на интервью с PharmaPharm. Расскажите, пожалуйста, о Вашем карьерном пути.
- Я закончил первый московский медиинститут имени И.М.Сеченова – сан-гиг факультет, несколько лет работал санитарным врачом в системе 4-го Управления МЗ СССР. Потом ректор М.А. Пальцев (ректор ММА им. Сеченова – прим. PharmaPharm) пригласил меня вернуться в ВУЗ, наверно потому что, учась в институте, и занимаясь комсомольской работой, был, что называется, на виду. Прошлые активности вспомнили и сегодня, пригласив войти в число соучредителей Ассоциации выпускников Первого меда, в котором был профессором и мой отец. Первый мед для меня семья!
Я работаю в фармотрасли, но не могу сказать, что изначально фармакология была любимой дисциплиной, несмотря на то, что лекции нам читал академик Харкевич Д.А., а группу вёл доцент Майский В.В. у которого было только две оценки: «отлично» и «неуд». Сложилось так, что я сначала работал помощником ректора, потом был заместителем декана иностранного факультета, а курирующим проректором по международным связям был завкафедрой фармакологии – Фисенко Владимир Петрович (Российский фармаколог, доктор медицинских наук, профессор, членкор РАМН, академик РАМН, академик РАН, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, главный редактор журнала «Экспериментальная и клиническая фармакология» - прим. PharmaPharm). Он то, став председателем Фармкомитета, и позвал меня в отрасль. Начиналось всё с административной работы в экспертном органе.
В 1998 году вышел первый закон – «О лекарствах», и в развитие этого закона было принято решение о создании нового экспертного центра, который сегодня называется ФГБУ НЦЭСМП. Управление в Минздраве, курирующее эту реорганизацию, возглавлял Рамил Усманович Хабриев. В ходе реорганизации мы объединяли 4 учреждения: Контрольный институт на Научном проезде, Институт экспертизы лекарственных средств на Щукинской, Институт традиционной медицины на Петровском бульваре и Центр по побочным эффектам (фармаконадзора). Вот из этих четырёх структур и сложился Научный центр экспертизы лекарственных средств (НЦЭЛС). Тогда он так назывался. Я стал заместителем директора. В 2002 году произошла очередная смена руководства в Минздраве, менялась и «команда» НЦЭЛС. Тогда и было принято решение создать Ассоциацию. Коллеги предложили мне её возглавить. А в 2004 году, после изменения структуры Минздрава, Рамил Усманович стал руководителем вновь созданного Росздравнадзора и пригласил меня обратно на работу в государственную структуру.
Честно скажу, что решение принимал нелегко: с одной стороны, хорошие отношения с Рамилом Усмановичем и его авторитет (я очень ценю его как руководителя, как профессионала, как надёжного человека), а с другой стороны – я «попробовал» другую работу, более самостоятельную, и значительно отличающуюся от работы в госструктуре, с её бесконечными совещаниями, горами писем, на которые надо давать ответы и прочими бюрократическими нагрузками. Совместно приняли решение, что я возвращаюсь в научный центр, плюс на общественных началах возглавляю Межгоскомиссию СНГ. А спустя несколько лет – в 2007 году, когда развитию фармпромышленности в стране уже придавалось большее значение, я вернулся в Ассоциацию, и члены ассоциации поддержали меня. С 2007 года я в АРФП. Считаю, что во многом благодаря активной позиции членов Ассоциации были приняты те решения, которые мы сейчас претворяем в жизнь, в первую очередь стратегия «Фарма-2020» и Федеральная целевая программа развития отрасли. На тот момент мы были единственными, кто представлял крупный российский фармбизнес. Это была и есть команда единомышленников, людей, болеющих за результат, за развитие российского фармпрома и за всю систему здравоохранения.
- Виктор Александрович, я знаю, что одна из Ваших любимых тем – образование. Вы инициатор ВФСО, которая проходит уже 10 лет. Как появилась идея её создания? Расскажите, пожалуйста, почему она важна для отрасли? В чём Вы видите потенциал? Почему недостаточно олимпиад, проходящих между ВУЗами?
- Я сразу скажу, что не я являюсь инициатором олимпиады, и даже не АРФП. Не будем пальму первенства отбирать – у нас, слава богу, хорошие отношения с инициаторами, коими являлись 2 человека, на тот момент, сотрудники первого меда – Марья Николаевна Денисова и Ирина Ивановна Наделяева. Развивая этот проект и образовательный лагерь «Филин», они создали компанию «Фармолимп», которая и осуществляет методическое сопровождение олимпиады, занимается разработкой заданий, работой жюри. Мы же занимаемся техническим сопровождением.
Вообще ВСФО начиналась для нас как некий PR-проект, но уже после первой олимпиады мы поняли, что это хорошая возможность увидеть срез по стране перспективных студентов, потенциальных кандидатов на работу в отрасли. Тогда двоих победителей сразу пригласили на работу в одну из компаний. В дальнейшем таких ребят стало гораздо больше.
Сегодня у «Фармолимпа» есть база данных по выпускникам. Это хорошее подспорье для наших HR-департаментов, так как фактически в любой регион может быть рекомендован выпускник близлежащего вуза. В этом году в олимпиаде участвовали команды из 30 вузов, которые покрывают практически всю географию России. К сожалению, редко приезжают ребята из восточных регионов, находящихся за Уралом, это, вероятно, связано с финансовой составляющей, но эту проблему мы пытаемся решать.
Конечно, хорошим подспорьем было бы, если олимпиада вошла в сетку плана мероприятий Миндздрава. Это дало бы возможность ВУЗам финансировать поездку команд на ВСФО. Питание и проживание мы берём на себя, а вот как студенту добраться до места – это, как правило, задача ВУЗа.
В этом году впервые победила Тюмень. Когда мы общались с командой после поздравлений и награждений, они рассказали, что серьезно и усиленно готовились к конкурсам: посещали производство, проходили всю цепочку жизни препарата, то есть готовились неформально, и результат, как говорится, налицо.
Должен сказать и о проблемных моментах. Мы сталкиваемся с тем, что ряд ВУЗов, считающих себя лидерами, и не получивших призовых мест, перестают участвовать в последующих олимпиадах.
- Обижаются?
- Обижаются! Я это воспринимаю именно как обиду. Вместо того чтобы участвовать во всероссийском формате и честно бороться за победу, начинают устраивать свои локальные, местечковые мероприятия. Я не против – они вправе проводить всё что угодно, но нас никто никогда не обвинял в необъективности. В жюри в этом году пригласили преподавателей, сопровождавших студентов, и все они подтвердили объективность его работы. Все ответы закодированы, коды вскрываются после определения баллов – и только тогда можно узнать команду-победителя. Объективность – наш главный «козырь».
Интересно наблюдать динамику изменения позиций вузов в итоговой таблице. Мы видим, что кто-то теряет в уровне знаний, а кто-то, наоборот, идёт вперёд.
Я всегда в пример привожу ярославский мед, от которого выступает команда относительно молодого фармфакультета. Уровень участников рос на глазах от олимпиады к олимпиаде. В этом году они хоть и не заняли призовые места, но оказались достаточно близко к вершине.
Мой родной ВУЗ – Сеченовка – здорово продвинулся вперёд по сравнению с предыдущими годами. Хотел бы это отметить как положительный момент и прогресс. Вуз традиционный участник ВСФО, не в пример Самарскому меду. Есть примеры, когда после перерыва вузы вновь возвращаются в «лоно» ВСФО. В этом году это были команды из Волгограда и Екатеринбурга. Следующая олимпиада пройдет в Калининграде в 2021 году, а вот через одну – в 2023-ем – я обещаю, что мы подумаем о Екатеринбурге, и, если они нас услышат в результате этого интервью, мы проведем олимпиаду в столице Урала.
Мне приятно отметить и поблагодарить администрацию Нижегородской области. Сопредседателем оргкомитета ВСФО в этом году был губернатор Глеб Сергеевич Никитин. Мы ощутили серьёзную поддержку и со стороны региональных масс-медиа, и со стороны профильных региональных ведомств. Когда администрация принимает активное участие, мероприятие проходит лучше, интереснее, на более высоком уровне.
Ближайшая олимпиада пройдёт, повторюсь, в Калининграде. И мы уже ощущаем поддержку региона. Принимать переходящий флаг олимпиады приезжал лично министр здравоохранения области Александр Юрьевич Кравченко. Мы планируем в сентябре в рамках GMP-конференции провести совещание представителей вузов по олимпиаде: хотим услышать их пожелания, замечания и оценки – для того, чтобы в янтарной столице ВСФО прошла ещё лучше.
А что касается местных олимпиад, их, безусловно, надо развивать, поддерживать, но если мы в течение 10 лет показываем, что можем проводить мероприятия всероссийского масштаба, то, наверно, не стоит изобретать велосипед, а лучше совершенствовать то, что есть, не создавая «дженерика» ВСФО под другим названием. Растаскивая мероприятие, мы рискуем потерять «зерно» олимпиады. Я за то, чтобы таких соревнований и конкурсов было больше. В любом виде спорте проходят и районные, и городские соревнования, и всегда это здорово, интересно и азартно. И победители потом участвуют в чемпионате страны. И ВСФО я воспринимаю как «чемпионат страны по фармацевтике».
- Виктор Александрович, продолжая тему науки: по величине затрат на разработки и научные исследования наша страна занимает 10-ое место в мире. Как Вы считаете, достаточно ли государство вкладывается в науку?
- Хотелось бы, конечно, побольше. Но я бы прежде всего говорил об эффективности расходования этих средств. Мне доводится бывать в научных организациях, учреждениях, институтах, и сотрудники лабораторий постоянно говорят о том, что «вы нас не видите, а у нас в каждой лаборатории – кладезь, изобретение на изобретении». Но поверьте: мы достаточно активно «шерстим» всё, что есть нового и перспективного в научных центрах. Это наш хлеб, который должен приносить прибыль. Но либо мы сталкиваемся с тем, что завышается цена разработки и мы не договариваемся. И соответственно, она не коммерциализируется. Либо, кроме разработчика или изобретателя никто другой не считает эту разработку перспективной. И когда мы запрашиваем экспертное мнение коллег, в особенности зарубежных, просим их дать объективную оценку, рецензию, оказывается, то что автор считает новейшей разработкой, за рубежом уже давно существует. И для нас проще купить эту разработку там, чем у нас доводить до ума с непонятным результатом. И ещё момент о котором к сожалению, также приходится говорить. Порой при проверке и анализе предлагаемой разработки мы сталкиваемся с несколько «лукавыми» результатами. Оказывается, что в жизни «чуть-чуть не так», как описано в отчётах.
Проблема, безусловно, существует. По большому счёту, всё интересное, что было разработано в советское время, уже смогли коммерциализировать. И эти разработки по сей день достаточно активно применяются – тот же Мирамистин, простой, но достаточно эффективный препарат. Или Мельдоний (Милдронат) – таких примеров много.
Беда в том, что академическая наука в тяжелые 90-е значительно потеряла кадровый потенциал. Связано это было с остаточным финансированием науки, и в результате с низкими зарплатами и неудовлетворительными условиями труда: очень мало молодёжи оставалось в науке. Как правило, защитившись, молодой специалист искал работу на стороне, ту, которая бы приносила больший доход, и позволяла достойно содержать семью.
У нас нет принципиально новых и прорывных разработок. К сожалению, то, что мы видим – это воспроизводство того, что уже существует в мире. В редких случаях это незначительное совершенство существующего. Сегодня не стоит задачи стать лидерами в чем-то. Вспомним космический прорыв. Была поставлена чёткая, конкретная задача: стать первыми. И все работали на достижение этой масштабной задачи. И получилось: мы стали первыми, и сегодня Юрием Гагариным гордится весь мир! Так и в нашей сфере. Если мы действительно хотим осуществить прорыв, то должны быть по-настоящему амбициозные цели. А когда мы начинаем в век биотехнологий из семечек тыквы делать новое лекарство для онкологии – это звучит смешно. И грустно, когда на это идут государственные деньги, и не малые.
Бизнес тратит деньги гораздо эффективнее, чем государство. Тратя государственные деньги, над головой учёного не висит угроза банкротства. Это не его средства. Ну потратил, изучая семечки тыквы, ну не получил нового препарата, ну поругают меня - и всё. Ещё раз: вопрос не в нехватке денег, а в эффективности их расходования.
Надо отдавать себе отчёт, что мы не можем и не будем первыми во всём. Надо выбрать одно приоритетное направление, в котором у нас получается хорошо. Я, например, считаю, что у нас достаточно неплохие исследования во области онкологии и онкогематологии. Так давайте все усилия бросим на онкологию – условная задача: создать препарат, который победит рак крови. А не так, как сейчас: этому сто миллионов на семечки, тому – сто миллионов на 200-й ибупрофен. В результате на средства грантов мы воспроизводим то, что давно есть в мире.
- Существует ли сейчас проблема «утечки мозгов»? В каких сферах это больше всего просматривается?
- Безусловно, она существует. Не столь ярко, как в 90-е, но она есть, и это надо признать. Но есть и обратный процесс. Яркий пример – Генериум (АО «Генериум» - российский лидер в области биотехнологических разработок и производств – прим. PharmaPharm). Компания, создав достойные условия труда, жизни, обеспечив ученых «нормальными» по международным меркам зарплатами, смогла вернуть из-за рубежа наших соотечественников, которые приобрели отличный опыт в зарубежных лабораториях. Пригласив их обратно в страну, создали из них некое ядро, вокруг которого формировались научные группы из перспективных молодых специалистов. Из 12 соотечественников, возвратившихся на Родину, только одна девушка уехала обратно, и то это было связано с личной историей.
А в целом, конечно, чтобы перспективная молодёжь не смотрела за рубеж и оставалась в России, нужно создавать достойные условия и для жизни, и для работы.
- Как Вы считаете, есть ли у нас ВУЗы действительно международного уровня?
- Есть. Наша главная проблема - это разрыв между вузовским образованием и потребностями отрасли. Фактически нет ВУЗов, имеющих современную учебно-производственную базу. Я знаю, что в РУДН фармфакультет закупил современное оборудование для практики. В других ВУЗах тоже есть попытки создания таких баз, но из-за финансового состояния, не везде это получается. Это не вина ВУЗов – это их беда. Возможно, создание межвузовской производственной базы могло бы стать решением этого вопроса. Но это можно делать в крупных городах, таких как Москва и Санкт-Петербург, а в небольших городах, конечно, сложновато. Идея практик на заводах – хороша, но есть вопросы с соблюдением правил GMP. Мы постоянно об этом говорим и пытаемся находить компромиссные варианты.
Ещё одна большая тема. Отрасль - это то дитя, которое у семи нянек без глазу. Нас столько структур регулируют – и Росздравнадзор, и Минздрав, и Минпром, и ФАС, и теперь Росалкогольрегулирование. В то же время, если речь вести о подготовке кадров, то здесь всё наоборот, нет ФОИВа который бы полностью отвечал за подготовку специалистов для фармпроизводства. Минздраву, отвечающему за подготовку фармацевтов, фармпроизводство не интересно, это не их «зона ответственности». Их конёк - подготовка фармацевтов для аптечных учреждений. А подготовкой технологов ведает Минобр, в полномочия которого не входит фармацевтика. Ведомство отвечает за подготовку технологов для химических и пищевых производств. И никто специально не занимается подготовкой специалистов-технологов для фармацевтических производств. Пожалуй, только в Петербурге и в Курске готовят специалистов узкого профиля, которые нарасхват в отрасли.
Очень хорошие знания на прошедшей олимпиаде показала команда РХТУ. Все отметили, что одна из задач ими была решена оригинальным способом и ребята показали нестандартное мышление. Мы много об этом говорим, что нам нужна синергия – дабы готовить технологов для фармпроизводства, но воз и ныне там.
Если говорить об образовании в целом, то надо чётко понимать, в каких направлениях мы сильны. Возьмём, к примеру, подготовку специалистов по медтехнике. В стране из 7 кафедр медтехникики только на 2-х заведующие с профильным образованием, на остальных - доктора технических наук, но не специалисты по медицинской технике. Интересный и востребованный проект реализуется в Бауманке совместно с одним из старейших немецких университетов - Рейн-Вестфальским технологическим университетом в Аахене. В университете высокий уровень подготовки специалистов по медтехнике. Второй год от нас выезжает 12 бакалавров на полтора года обучаться по магисторской программе. К нам же едут ребята для подготовки специалистов в области ракетостроения, как раз той области, в которой мы совершили прорыв. Сколько лет прошло с момента полёта первого человека в космос, а плоды этого - в плане возможности подготовки зарубежных кадров - ВУЗ пожинает до сих пор. Прошедшие обучение в Аахене легко трудоустраиваются в России, и наоборот.
Сейчас много разработок гражданской продукции ведётся на предприятиях ВПК. И, конечно же, специалисты имеющие зарубежный опыт востребованы в этой сфере. Но молодые учёные придя в ВПК становятся невыездными. А сегодня наука невозможна без взаимообмена. Учёный сегодня должен участвовать в глобальном процессе, в международных конференциях, он должен печататься в зарубежных изданиях, в дискуссиях. Учёный должен жить в глобальном мире. Государство сегодня этого, к сожалению, обеспечить не может – это может обеспечить бизнес.
Если говорить о новой молекуле, то её вывод на рынок стоит около 3 млрд долларов. Объём российского рынка около 20 млрд. долларов. То есть вывод молекулы стоит 7-ую часть нашего рынка - мы не можем себе позволить вкладывать такие деньги в разработку. Поэтому возможности науки связаны ещё и с объёмами рынка. Чем рынок больше, тем выше вероятность появления новых молекул. А голов, способных «родить» ноу-хау, у нас достаточно. Например, в компании «ФармЭко» работает ученый Андрей Колокольцов, имеющий американский патент на препарат против лихорадки Эбола, который он получил, работая в США. Так что у нас есть и вузы, и компании, и головы мирового уровня. Другое дело, что «яркие прорывы» мы наблюдаем не часто. Но это дело времени.
- Актуален ли сейчас инструмент "наставничества", как это было при "старой школе"?
- Наставник – это не специальность. Это профессионализм, порядочность, опыт и умение всем этим делиться. Если у человека сложилось с наставником - это замечательно. К наставничеству нельзя подходить формально, делать по приказу и разнарядке. Это точно так же, как педагогика – или у человека есть данные и способности для преподавания, или их нет.
АРФП помогаем детдому в Калининградской области. Дети сложные, из проблемных семей. Год назад по инициативе АСИ проект наставничества распространился по стране и дошел до Калининграда. Меня пригласили помочь в этом проекте и стать наставником у юноши 15 лет, пожелавшему связать свою жизнь с аптекой. Организаторы предложили формальную программу, состоящую из энного количества встреч в течение трёх месяцев. На мой взгляд, уже на этом этапе бюрократический формализм возобладал над хорошей идеей. Я уверен, что наставничество должно быть постоянно и не ограничиваться определенным свыше количеством встреч с их фиксацией в отчёте, в этом деле не должно быть компанейщины и работы по указке. Этим обязательно нужно заниматься человеку заинтересованному, с открытой душой, тем более - в случае с детьми со сложной судьбой. Ты должен стать для ребенка старшим товарищем и через личный пример приобщать его к профессии. Это не должно быть формализовано.
С моим подопечным (мне не нравится слово «наставляемый», которое использовалось в отчётах) мы посетили завод по производству Мирамистина, аптечный склад «Протека», аптеку «Ригла». Сотрудники этих предприятий тепло и с пониманием отнеслись к этой инициативе. Мальчику рассказали о работе завода, показали производственную линию, показали, как работает аптечный склад, дали попробовать себя за прилавком аптеки, объяснили, что фармацевт в аптеке это не только человек, знающий всё о лекарствах, но и психолог, каждый день сталкивающийся с болеющими и зачастую раздражёнными людьми, это и экономист, ведущий учёт товара, и т.д. Чем больше Саша узнавал о профессии, тем меньше он хотел прийти в нее, и в финале отказался совсем. Я это расцениваю как непланируемый, но тоже результат. Хуже было бы, если бы он не попробовал, пошёл бы в эту сферу, а потом разочаровался, потеряв много времени. Сейчас он успешно учится на программиста в IT-колледже. Мы с ним поддерживаем отношения, встречаемся, когда я бываю в Калининграде.
***конец первой части***
Всё самое интересное, злободневное и актуальное по теме криптохвоста, клинических исследований и электронизации регдосье читайте завтра на портале!